НЛО из Грачёвки - Страница 56

Кажется, Ника перед уходом сказала, что корабль захватили испанцы. Тогда, где эти испанцы и где она сама? Куда она ушла? Нечего ей делать у испанцев… С палубы до него донеслось позвякивание. Никак не связывая эти звуки с отсутствием Ники, даже не задумываясь о природе такого звяканья, Клим отправился ее искать. Перешагнув через обломки досок в коридоре, он подошел к лестнице, поднялся на несколько ступенек… и остановился.

Как Нике, так сейчас и ему, — мысль о театре пришла первой, настолько все то, что он увидел на палубе, походило на сценическое представление или киносъемку по мотивам романтических историй средневековья. Первой Клим разглядел женщину, она стояла спиной к нему — он только чуть различал ее профиль и смуглую щеку, покрытую завитками черных волос. В красном платье с черной кружевной шалью, наброшенной на плечи, она вполне походила на Кармен, какой ее описал Мериме.

Рядом с женщиной привалился к стенке каютной надстройки такой же смуглый и черноволосый мужчина в замшевой куртке, в сдвинутой на ухо зеленой шапочке с лихо торчащим перышком. Это был, конечно, Робин Гуд, только испанской внешности и содержания — ему не хватало доброго лука и колчана со стрелами, зато вместо них из-за пояса высовывалась рукоятка пистолета.

И Кармен, и Робин Гуд смотрели в одну сторону. Клим поглядел туда же.

И увидел Нику.

Со шпагой и в боевой позиции. И против нее коренастого плотного матроса тоже со шпагой. На окружавшую их живописную толпу зрителей Клим уже не глядел. Он задержался взглядом на лице Ники, вспомнил слова ее тренера Петровича и тут же догадался, что сейчас произойдет.

Кармен крикнула по-испански:

— Чего ты боишься, дурачок!

Подстегнутый насмешкой, матрос резким движением отбил шпагу Ники вверх и кинулся вперед.

А Ника нырнула под его удар.

Она нагнулась так низко, что коснулась левой рукой палубы, встречное движение ее было настолько быстрым, что Клим не успел заметить, ударила ли она в ответ. Но матрос вдруг замер на месте… тряхнул головой, как бы отгоняя муху, и тут же со стуком упал перед Никой на оба колена и ткнулся лицом в палубу.

Отступив на шаг, она смотрела на него сверху, как бы удивляясь, как бы не догадываясь, что произошло. И хотя рука матроса все еще сжимала шпагу, Клим понял, что попала Ника точно и матрос уже мертв.

Присутствующие, видимо, еще не догадывались ни о чем. Все замерли на своих местах и недоуменно поглядывали то на Нику, то на матроса, скорчившегося у ее ног.

Надо отдать должное Кармен — она оценила положение быстрее всех.

Не раздумывая, она тут же выдернула из-за пояса Робин Гуда пистолет, умело взвела курок. Быстро прицелилась в Нику, но Клим концами твердо сжатых пальцев сильно толкнул женщину в локоть и следом за выстрелом услышал визг пули, которая ударила в ванты и унеслась в море.

Робин Гуд тоже действовал быстро и решительно. Не тратя время на разглядывание Клима, он подхватил выпавший из рук Кармен пистолет, замахнулся… только Клим оказался проворнее — зубы Робин Гуда звонко чакнули, и он покатился по палубе, прямо на груду сваленного у борта оружия. А Клим тут же пожалел, что не ударил посильнее, так как Робин Гуд вскочил, прихватив с палубы мушкет.

«Плохо дело! — мелькнуло в голове у Клима. — Пожалуй, он успеет выстрелить раньше, чем я до него дотянусь».

События быстро следовали одно за другим, на размышления не оставалось времени. Поймав Кармен за локоть, Клим развернул ее навстречу поднявшемуся дулу мушкета. Испанка запоздало рванулась, но он только чуть сильнее сжал ее локоть, и женщина со стоном запрокинулась назад.

— Спокойнее! — сказал он. — Я могу сломать вам руку. Ника, ко мне!

Кто-то попытался Нику задержать, но она только подняла шпагу и матросы отступили.

Женщина уже не вырывалась, стояла, откинувшись спиной Климу на грудь. Он отклонился чуть вбок, чтобы ее волосы не лезли ему в глаза, и следил за Робин Гудом, который по-прежнему держал их под прицелом мушкета. По перекосившейся от боли и гнева физиономии испанца можно было заключить, что на мирные переговоры он не пойдет.

И тут, среди оторопелой тишины, послышался грубый и решительный голос:

— Оливарес! Не вздумай стрелять. Ты убьешь свою жену, дурень!

Верхом на борту, спустив одну ногу на палубу, сидел пожилой грузный человек в черной плюшевой безрукавке, надетой на тонкую батистовую рубашку с неизменными кружевами на воротничке. Лицо его было багровым, он тяжело дышал, видимо, ему стоило больших усилий подняться по веревочной лестнице на борт «Аркебузы».

— Упади грот-мачта на ваши головы, бездельники! Кто, в конце концов, поможет мне перебраться через борт?

— Капитан Кихос! — тут же засуетились матросы. — Капитан Кихос!

Кто-то кинулся к капитану, помогая ему спуститься на палубу. Подкатили бочонок, вместо стула, даже обмахнули рукавами его днище, прежде чем усадить капитана Кихоса. Клим не мог не отметить, что вся эта отпетая матросня, если и не уважала, то, во всяком случае, побаивалась своего капитана, — удивительного здесь ничего не было — в семнадцатом веке нравы капитанов не отличались мягкостью, а их власть над матросами практически не имела границ.

Пока капитан Кихос устраивался на бочонке, сеньор Оливарес весьма неохотно прислонил мушкет к борту.

Клим выпустил локоть женщины.

Она повернулась и некоторое время разглядывала его своими черными миндалевидными глазами, в которых выражение боли уже уступило место любопытству.