НЛО из Грачёвки - Страница 9

Константин Тимофеевич внимательно всматривался в ленты самописцев. Линии прироста информации. Две ушли в нуль. Одна проходит. Что это за поток? Та-ак… ясно. Гуманитарная составляющая. Позвольте, но если информация практически не поступала к Агафону, откуда же такой колоссальный прирост ее уровня?!

Волков медленно поднялся с кресла оператора.

— Ну-ну…

— Что вы сказали? — перестал грызть ногти Сеня Вынер.

Был он человек простодушный и какой-то не от мира сего. Говорил всегда очень искренне и очень непонятно. Все, что слышал, воспринимал буквально. «Все твои беды, — частенько вразумлял его Игорь, — происходят от того, что буква в фамилии у тебя не та. Если бы была „и“ вместо „ы“ — быть бы тебе доктором наук. Ну, сам подумай, разве в Академии устояли бы перед такой фамилией?»

Волков долго смотрел в голубые добрые глаза Вынера, пока до него дошел смысл вопроса.

— Нет, нет… ничего.

Снова белые ленты диаграмм ползли перед глазами Константина Тимофеевича, и он, как охотник по следам на пороше, пытался определить, что же именно сделал Агафон. Вот отдал энергию. Много… Хватило бы, чтобы котлован под дом вырыть. И с этого момента берет больше, чем обычно. Куда ему столько? И что же это у нас получается? Энергия уходит неизвестно куда, информация поступает неизвестно откуда… Увидел бы старик Ломоносов… На неисправность аппаратуры не списать — все проверено сотни раз. В чем же дело?

Ответа на этот вопрос не было.

— Что случилось с сетью? — спросил, ни к кому не обращаясь, Волков. — Что-то не вяжется тут. — Он ткнул пальцем в графики.

— Проверим! — с готовностью вступил в разговор Сеня Вынер. Он чувствовал угрызения совести: на рванувшихся в аварийном режиме графиках линии выглядели блекло. Сеня понимал, конечно, что и этого достаточно, но ему казалось, что его профессиональная честь задета.

Мало-помалу обстановка в лаборатории разрядилась. В затылок шефу дышали, сопели и покашливали. Притащили Волкову груду лент с другого стола. Заговорили наперебой.

Посыпались предположения. Игорь принялся убеждать всех, что Агафон, узнав об энергетическом кризисе, стал приторговывать энергией. В ход пошли ручки. Кирилл, не умевший говорить нормальным голосом, начал кричать.

Это уже было знакомо. Это была его, Константина Тимофеевича, лаборатория. И ребята были его — родные.

2

Мурзик терся о глобус рыжей спинкой.

— Кыш! — крикнул Тихон и попытался дотянуться до котенка. — Брысь!..Тебе говорят или нет?!

Мурзик, скособочась, прыгнул в черный экран на дне тарелки и стал тонуть. Он вытягивал одну лапу, а другие в это время успевали увязнуть.

Тихон сделал отчаянную попытку дотянуться до Мурзика и проснулся.

На кухне звякали посудой и вкусно пахло пирогами. Тихон перевернулся на другой бок, чтобы досмотреть, что же стало с Мурзиком, но вдруг подскочил на кровати с одной-единственной мыслью: «Тарелка! Или… это был сон?»

Взгляд его упал на джинсы. На левой штанине был вырван огромный клок…

«Не сон!»

В комнату заглянула мать.

— Проснулся, полуночник? Я уж думала будить. Одевайся скорее, сбегай к Надежде Яковлевне, пока не уехала. Отнесешь ей деньги и записку.

— Какие еще деньги? Что за записки?

Тихон тянул время, чтобы избежать вопросов о порванных джинсах.

— Одевайся давай, все расскажу.

Мать ушла на кухню, а Тихон, выдернув из занавески иголку с ниткой, через край залатал штанину.

— Какие деньги, мам? — спросил он, усаживаясь за стол.

— Деньги Надежде Яковлевне. В записке написано, что купить.

— Она что, едет куда?

— А Левка не говорил тебе разве?

— Не-е.

— В Кисловодск едет сегодня. Непонятно, о чем вы говорите между собой, чтобы не знать, что у друга мать уезжает. Может, ты не знаешь, что и мы с отцом уезжаем сегодня?

— А вы-то куда? — теперь уже совершенно искренне вытаращил глаза Тихон.

— Да ты что?.. — опешила мать. — Совсем уже голову потерял со своими гуляньями? Ты смотри, ты у меня догуляешься… Вот отец узнает, до скольки ты ходишь!

И тут Тихон вспомнил. Точно ведь! Собирались в гости к дяде Саше.

«Так, так… — быстро жуя, соображал Тихон. — Это что у нас выходит? Это же можно на полюс! Хоть на один, хоть на другой. А там пожить в свое удовольствие в палатках! А если ружье отцовское захватить, так это же невозможно описать, что это такое получается. И Левка тоже свободен! Ну бывает же в жизни счастье!»

— Ты чего это засиял? — подозрительно заглядывая ему в лицо, спросила мать. — Ты чего это засиял, я спрашиваю? Уж не задумал ли чего учудить тут? Ты смотри мне! Дом на тебе остается. Вербу в загоне оставим. Тетя Клава доить будет. Молоко станешь брать у нее. Сколько надо, столько и бери. А гусей утром выпускай. Да не забывай кормить!

Но Тихон уже не слушал. И есть он тоже не мог. Кусок прочно встал поперек горла. Тихон сгреб с тарелки пироги.

— Ну, я пошел, мам… Чего там у тебя, давай.

3

Надежда Яковлевна встретила Тихона рассеянной улыбкой. Пакетик с деньгами и запиской она, не глядя, засунула в сумочку. Заходила по комнате:

— Так, это я взяла. Это взяла. Господи, что же я забыла?

— Очки… — Тихон вспомнил пустыню. — Очки вы, Надежда Яковлевна, забыли. Те, которые от солнца. Там, на юге, очки от солнца — первое дело.

Надежда Яковлевна насторожилась.

— Ты прав, конечно, Тихон. Очки там нужны будут. — Вернулась с очками, посмотрела на них, улыбнулась виновато, отложила в сторону.